История костей. Мемуары - John Lurie
Мы едем в пустыню к месту съемок. Я не помню точно, что это было. Этой сцены больше нет в фильме. В гараже позади нас играет группа, и предполагается, что мы кричим на звук группы. На самом деле группа не играет. Они имитируют игру, а звук будет добавлен позже. Так что никакого звука, чтобы кричать, нет.
Никто не кричит.
Ник Кейдж входит и говорит своим обычным голосом, а парень отвечает ему обычным голосом. Когда приходит моя очередь говорить, будь я проклят, если вдруг окажусь тем, кто кричит, поэтому я говорю своим нормальным голосом.
Линч злится на всех за то, что они не кричат. Мы повторяем сцену, и никто не кричит.
Придется вырезать сцену, потому что никто не кричит. Но эта бедная группа, как и Пруитт в "Даун по закону". Я знаю, что они очень хотели попасть в фильм.
И я вроде как им кое-что должен. Парень, игравший на губной гармошке, отдал мне ту, на которой играл сам. Она была просто идеально сломана. Она прослужила много лет и обладала глубоким, насыщенным звуком. Именно ее я использовал, когда играл на гармошке соло в песне "I'm a Doggy" на пластинке Марвина Понтиака.
Хотел бы я знать, как сломать гармошку, как эту.
Мы закончим раньше. Я могу уйти. Но я не представляю, как вернуться.
Меня спрашивают, не буду ли я ждать Виллема и могу ли я поехать с ним обратно. Они вернут мне машину через пару часов, но в тот момент у них не было PA.
Я не вижу, как это происходит. В девять тридцать вечера мне привозят машину, и в ней полностью выкачан бензин. Это просто отвратительно. Мне не нужно, чтобы со мной обращались как с кинозвездой, но не обдирайте меня.
У меня было две сцены в фильме, которые должны были сниматься в разные дни, а затем я собирался лететь обратно в Нью-Йорк. Но на следующий день мне позвонили и сказали, что вторую сцену перенесут на три недели позже.
Я полагал, что они оплатят мой отель, но через несколько дней я поинтересовался этим, и мне сказали, что они оплачивают только один день, когда я работал.
"Ну, я в вашем фильме, я здесь не живу. Что мне делать?"
"Ну, вы можете полететь обратно в Нью-Йорк".
"Вы оплачиваете полет?"
"Надо будет проверить".
Они отказались оплачивать полет. Линч не был виноват. Позже я узнал, что все это было связано с продюсером Монти Монтгомери, который снял фильм "Без любви", который я озвучивал в 1981 году.
Блин, я не понимаю, почему они не могли просто вести себя нормально. Им не нужно было обращаться со мной, как с моделью в Париже, ничего подобного, но они из кожи вон лезли, чтобы показать мне, насколько я для них неважен. Что за болезнь заставляет людей вести себя подобным образом?
Поэтому я перебрался в Chateau Marmont, который был гораздо дешевле. Я действительно не хотел платить за место, где персонал проводит совещания, чтобы выяснить, как погладить эго гостя. Сопоставление этого с тем, как они обращались со мной на съемках, привело бы меня в замешательство.
Наталья приехала из Германии, и мы сразу же заразились чесоткой в Шато. Чесотка - это ад, от которого нужно избавляться. Они безумно чешутся и вызывают эти рубцы по всей коже.
Чтобы избавиться от них, нужно вымазаться этим ядом, а потом вымыть все свои гребаные вещи. Я уверен, что это было до того, как шато купил кто-то другой.
Так что мне осталось ждать две с половиной недели, чтобы сняться в своей сцене. Наталья проводит время с Дональдом Кэммеллом и его прекрасной женой Чайной. Я же в основном торчу в отеле, смотрю телевизор. Похоже, я впал в депрессию.
-
Моя группа как-то потеряла свою душу, в кино со мной обращаются как с ничтожеством, а я все никак не могу добиться выпуска "Голоса Чанка" в Соединенных Штатах. Он никому не нужен.
Я гигант в Европе и Японии, но это, похоже, ни для кого ничего не значит.
Я видел Кита Макнелли в аэропорту в Париже. Он владеет или владел многими популярными барами и ресторанами в Нью-Йорке: Balthazar, Pravda, Nell's, Cafe Luxembourg, Odeon и т. д.
На той неделе, когда открылся "Бальтазар", Кит настоял, чтобы я заглянул к нему. Я как раз сидел там, когда вошел Дональд Трамп. Он был с красивой бывшей женой моего друга, и они развелись всего месяц назад.
То, как Трамп выставлял ее на всеобщее обозрение, вывело меня из себя. Поэтому я попросил официанта принести на его стол бокал самого дешевого вина в знак моего отвращения.
Трамп отказался от вина, но я вспоминаю об этом как о своей лучшей работе.
Пока мы ждали свои самолеты, Кит Макнелли спросил, что происходит, почему я в Париже, и я сказал ему: "Моя пластинка Voice of Chunk стала номером два в Германии на этой неделе". Я был очень горд тем, что пластинка, за которую я заплатил сам, да еще и джазовая, стала номером два.
Кит сказал: "Правда? Моя была под номером один" и ушел.
В основном мои мысли не дают покоя. Я попробовал славу на вкус и пристрастился к ней. Долгое время я хотел вернуть славу. В моей жизни потребовалась лопата по голове, чтобы я понял, что без нее мне гораздо лучше.
Но потом, как наркоман. Это так похоже на наркоманство. Мне нужна твоя наркота. О, это просто тошно.
На самом деле я хотел уважения к музыке, как сейчас к картинам.
Но я даже не смог договориться о записи Voice of Chunk. Я очень хотел, чтобы эту музыку услышали, а без большого вливания славы, казалось, этого не произойдет.
Уже поздно. Я не могу уснуть, встаю и включаю телевизор в другой комнате, пока Наталья спит. Там продают какой-то идиотский товар - кошачий ошейник, который при нажатии на кнопку говорит "мяу", который можно купить только по телевизору через почту.
И тут меня осеняет. Я знаю, что буду делать дальше.
40. В пятнадцати минутах езды от Найроби живут жирафы
Вернуться в Нью-Йорк и объяснить Вэлу, как
